Роман весьма неоднозначный. Предполагаю, что его даже будут ругать. Почему? Потому, что это скорее недороман, и когда я принимал решение о издании, прекрасно это понимал. По большому счёту, произведение можно назвать развёрнутым синопсисом к эпическому произведению уровня "Война и мир". Почти уверен, что автор смог бы его создать, но! Но тут уже вступают в действие современные реалии - вряд ли многие сейчас взялись бы читать такой фундаментальный труд, на создание которого, к тому же, автору пришлось бы потратить не один год.
И в итоге мы получили довольно динамическое повествование, охватывающее период в несколько лет альтернативной истории, в котором заложен потенциал в виде зачатков нескольких сюжетных линий (наряду с раскрытой основной, конечно). Возможно, автор когда-нибудь вернётся к этому миру и продолжит начатое, а возможно - нет. Но я надеюсь, ибо потенциал и у созданного мира, и у автора есть.
Эрик Брегис

Сослагательные наклонения (опубликовано в журнале "Книма", #2 октябрь, 2007)
«Именем Его Величества, исполняя волю предков и букву уложений. Избавляя от бесплодных страданий человека и родных его от обузы, дабы дать жизнь новым поколениям сограждан, вверенной мне как патрульному Закона властью... Покойся в мире и не ропщи на живых».
Есть, на мой взгляд, нечто благородное в альтернативных историях мира. Наверное, впечатление это оттого, что любое произведение данного жанра даёт человечеству как минимум ещё один шанс на выживание или самоубийство. Вот как нам приходится ежедневно делать тот или иной выбор, так и истории альтернативные рассказывают — что, где и как было бы, если...
Созданный Олегом Никитиным мир, где живёт простой парень Максим Рустиков, безусловно интересен. Пожалуй, он намного лучше самого Рустикова и, что греха таить, остальных персонажей. Это мир с неограниченной рождаемостью, которую уравновешивает крайне высокая смертность. Любая болезнь, любое неосторожное ранение в этом мире приводит к одному — к Смерти. Смерть (с большой буквы и никак иначе) здесь является единственной религией. Это мир, когда человечество только осваивало полеты и всеми силами стремилось вперёд — в технологические дали первых самолётов, новейших паровых автомобилей и моделей судов.
Интересен и социум «Корабельщика». Ввиду высокой смертности планка совершеннолетия с привычных нам 16-18 лет сдвинута на 12. И дело тут не столько в востребованности государством (монархией поначалу) полноценных граждан, сколько в условиях, в которых растёт и развивается каждый член общества. Поневоле иначе смотришь на мир, когда из года в год теряешь родных и близких людей — теряешь иногда просто так, из-за глупости или случайности. Поэтому люди, дожившие до 20 лет, считаются в мире Никитина пожилыми. Им следует уже потихоньку улаживать свои «земные дела», чтобы без лишних сожалений пасть в объятия матушки Смерти.
«Двое в серых балахонах склонились над трупом, и один из них вежливо отодвинул застывшего Максима локтем... Служитель Смерти коротко взглянул в глаза мальчику, словно опалив зимним холодом, и тот едва не вскрикнул: «Я живой! Меня нельзя в печь!»
Максим Рустиков на момент нашего с ним знакомства — самый обыкновенный ничем не примечательный ребёнок-взрослый. Обстоятельства складываются таким образом, что Рустиков из родного захудалого городка отправляется в столицу, где ключом кипит светская жизнь и вообще интересно, хоть и сложно и тяжело. Собственно, вся книга — это описание пути становления одного человека, его интереса к окружающему миру, попытки понять общественное устройство и, разумеется, при этом ненароком не умереть — пусть дело происходит в столице, Смерть всё так же рядом и в обличии гвардейцев и служителей освобождает тех, кто слаб и кому более не место рядом с остальными.
Оформлено повествование этаким калейдоскопом — от одного события автор тут же переходит к другому, прыгает в прошлое и будущее, заходит вперёд и неспешно возвращается обратно — к тому моменту, где читатель оставляет Рустикова. Поначалу интересно, но чем дальше лично я углублялся в книгу, тем больше такой вот «рваный» текст доставлял мне неудобств. Вроде бы сюжетная линия и не теряется, и вполне прослеживается — но вот устаёшь от таких «прыжков», и всё тут. Как будто смотришь фильм, кадры которого перед монтажом смешали в одну кучу и потом «на глаз» снова соединили в единую линию. Поэтому и окончание(впрочем, то наверняка была авторская задумка) получилось «рваным», так и не ответившим на несколько основных загадок произведения, и поставившее под вопрос как завершённость сюжета, так и весь путь Рустикова.
Итого:
Из минусов: стиль повествования и общая, как мне кажется, незаконченность книги. Из плюсов: замечательный, детальный альтернативный мир и оформление книги. Обложка прямо-таки врезается в память — я давно не видел книг, которые мне настолько бы нравились чисто визуально.
Личное мнение: несмотря на недостатки, понравилось. «Корабельщику» удалось удержать меня до последней прочитанной строчки и даже вселить уверенность, что я к этой книге ещё пару раз вернусь. Интересно, будет ли Никитин что-нибудь делать с этим миром дальше или оставит как пройденный этап...
Вадим Микелевич

 

Я давно не читал таких страшных книг. Чтобы поднимать время от времени глаза от текста, оглядываться и облегчённо вздыхать: "Уф, я в своём мире!" Это не кинговский страх, чья природа основывается на проникновении в нашу обычную реальность чего-то чужеродного и враждебного - и где безотказно срабатывают детские архетипы. Это просто очень хорошее описание мира, который весьма бы походил на наш, разлива XIX века, если бы не одно существенное отличие. В этом мире нет понятия "врач".
То есть вообще. Оно там не нужно. Религия у этого общества такова, что любой гражданин, подхвативший насморк или подвернувший ногу, независимо от возраста, должен быть немедленно "освобождён". От мучений, как ни странно. Но самым кардинальным образом. Друзьями, случайными прохожими или специальными отрядами с винтовками и печами для сжигания трупов. Считается, что "Матушка-Смерть позвала его к себе", а отказываться от приглашения нехорошо.
На первый взгляд кажется, что такой мир невозможен в принципе, поскольку это натуральный ад. Однако, чем дальше читаешь, тем логичнее выстраиваются законы существования и такого ада. Бешеная деторождаемость, взрывное развитие личности - в 15 лет человек заводит семью и открывает своё дело, в 20 лет - уже считается пожилым. Постоянные войны с соседними странами, выкашивающие население. Вся человеческая жизнь прессуется в сверхвысокой концентрации. При этом как-то ещё происходит развитие науки, техники и экономики - этот мир стоит на пороге первых самолётов и крейсеров. И вот в цельности его как раз и кроется этот затягивающий ужас чтения.
В книге описана история жизни главного героя, от самых детских лет до глубокой зрелости. Как ему удаётся чудом выжить во всей этой мясорубке - хотя это для нас было бы "выжить", с его точки зрения он просто "живёт, как все". Герой взрослеет, учится, находит работу и делает головокружительную карьеру в обществе. Очень плавно и незаметно он приходит к осторожной мысли - что можно жить и без религии Смерти, и для него это настоящее просветление. Финал истории остаётся открытым, и если когда появится продолжение "Корабельщика" - я первый в очереди.
Игорь Белый

Для критика с хорошим стажем работы книги превращаются в "станки", как в известном анекдоте. Ему крайне трудно погрузиться в реальность сюжетных перипетий, отрешиться от точки "внешнего наблюдения" -- холодного, аналитичного. Для того, чтобы этот, наработанный годами, профессиональный взгляд отключился, необходимо нечто из ряда вон выходящее.
Так вот, в этом году меня вышибали из "воронего гнезда критика" очень мало. Ни мастера, ни "крепкие профи", ни "молодые дарования", ни "нокаутёры эпатажа" не добирались до моей души. Читалось всё "с холодным носом". Чуть-чуть растормозил Колодан с его "Временем Бармаглота". Чуть-чуть погрела Трускиновская с ее "Береговой стражей". И...
...и совершенно неожиданно в самые потроха въелся роман Олега Никитина "Корабельщик". Не знаю этого человека, не видел его, кажется, да и роман его я отрецензировать не могу -- он вышел несколько лет назад, поздно. Не могу даже вставить в какую-нибудь номинацию, а от души хотелось бы. Жаль. Но хотя бы могу написать о том огромном наслаждении, которое я получил как читатель, а не как критик. О критике я на пару дней забыл совершенно.
Никитин -- самостоятельный сильный автор, ни на кого не похожий, очень точный в деталях, очень жесткий в описании тягот нашей жизни и ее темных сторон, очень психологичный. Со вполне сформированным творческим стилем. Роман, собственно, о ценности человеческой жизни, до чего затертая тема! А вот поди ж ты, можно так сказать, как никто до сих пор не говорил об этом.
И еще: это очень русский роман, словно проросший из провинциальных пустырей, где ржавеет старая техника, дерутся шайки подростков, и молодые парни предаются смутным мечтам о том, как эта жизнь может повернуться к лучшему, как можно вложиться в нее умом и руками, и мир сделать лучше, и самому в нем приподняться. Пронзительно сильный мужской роман, будто снятый в черно-белом варианте, под старый фильм послевоенных времен...
Дмитрий Володихин

Карта Ориена

Действие романа разворачивается в стране, расположенной подле и за Полярным Кругом. В стране, не избалованной обилием солнца (с/х не развито за исключением оленеводства), и достаточно «голодной». В стране, где рождаемость многократно превышает естественную смертность. Время – приблизительный аналог «нашего» начала ХХ века. Политическое устройство – конституционная монархия. Главный герой – молодой человек 12 лет. Мы бы сказали подросток, но в Селавике взросление наступает раньше, чем на Земле и 14-летние граждане уже совершеннолетние. А стало быть, Максим Рустиков ни в коем случае не ребёнок.
Впрочем, не акселерация селавикцев занимает Олега Никитина, а исследование общества, пытающегося выжить в столь суровых условиях.
Выход найден, причем как в светском, так и в религиозном смысле. Религией Селавика, да и соседних стран является поклонение матушке-Смерти, со всеми вытекающими последствиями. Смерть преподносится как благо, как освобождение. Социум напоминает весёлый и бесшабашный концлагерь или блокадный Ленинград. В том смысле, что гибель близких и дальних селавикцам настолько привычна, что почти безразлична. Да и своя тоже. Люди будто мухи на мёд рвутся в самые опасные места, хоть знают, что малейшая травма грозит немедленным «освобождением» со стороны вездесущих гвардейцев. Больниц в Селавике попросту нет. Закашлялся на людях – получи штык под ребро, подвернул ногу – лови пулю. Вытер сопли ребёнку - прощайся с жизнью, распространитель заразы.
Вообще, у меня сложилось впечатление, что Смерть присутствует в романе не как предмет культа персонажей, а как едва ли не главный персонаж. Незримый, но активный и по-своему остроумный. Слишком часто гибнут второстепенные герои, слишком нелепо, однако всегда логично.
Само собой, Максим Рустиков отличается от многих прочих. Он не только обладает инстинктом самосохранения, но и повышенным «болевым порогом чувств» - гибель близких для него пусть и не столь шокирующа, как нам с вами, но куда страшней, чем для прочих сограждан. Вот за жизнью этого-то «эмоционального мутанта» автор и наблюдает, возвысив его от малолетнего провинциального балбеса до министра. И уронив в финале в бездну отчаяния... а всё же не отняв у читателя хэппи-энда, за что отдельное гранмерси.
Изображение мира - детальное и точное в мелочах: я знаю, что прежде, чем писать книгу, Олег перелопачивает груду литературы, дабы не облажаться в костюмах, интерьерах или строительных материалах.
Вердикт: «Корабельщик» - хорошая умная (не вру ни грамма!) альтернативка, рассматривающая проблемы, упущенные из виду авторами «мгновенных бестселлеров» и прочих книг-гвоздей.
Александр Сивинских


Карта Селавика

Как-то давным-давно, в детстве, я, как и большинство людей в моём возрасте, лежал перед сном в кровати и фантазировал часами. Одна из моих фантазий нарисовала наш же собственный мир, только немного изменённый - люди в нём умирали так часто, что смерть стала чем-то совершенно привычным, вроде газет или электричества. Типа, встречались мы в моих фантазиях с другом Олегом, бродили по двору в скуке, а потом решали зайти за нашей общей подругой Лариской. Звоним в дверь, открывает её мать. "А Лариса сегодня выйдет?" "Нет, не выйдет." "А почему?" "Она умерла." "А, тогда извините". И мы выходим из подъезда на улицу, минут десять обсуждаем новость, а потом наше внимание переключается на что-то более важное.
Писатель из меня никакой, тем более интересно было мне увидеть литературное воплощение моих детских фантазий в серьёзном романе. И, надо сказать, разочарован я не был. Даже несмотря на серьёзные сомнения в жизнеспообности такого общества и такого мира с девятнадцатилетними профессорами, несмотря на крупную сюжетную неувязку (подозреваемого в преступлении, наказываемом смертью, не арестовывают, а вызывают обычной повесткой к месту возможной расправы), несмотря на полную предсказуемость развития сюжета и финала, роман мне жутко понравился. Понравился своим языком, своими героями и антигероями, своим особым миром. Понравился позиций автора по отношению к читателю - полным отсутствием высокомерия и псевдоучёности. Про типичное снежнекомовское оформление и качество я уж и не говорю, книги этого издательства можно покупать за один только внешний вид.
Книгу я буквально проглотил за несколько дней в пути на работу и обратно. И с большим трудом боролся с искушением почитать её в рабочее время прямо перед носом у начальства.

Яркая вещь! Своеобразная, со своей спецификой, особенной манерой изложения, правда, в какой-то момент некоторые повороты сюжета начали казаться смутно знакомыми, но откуда - так и не вспомнил. Задумка, в принципе, очень неплохая (цитирую аннотацию): "Здесь нет больниц и нет тюрем - они не нужны. Здесь не думают о старости - её нет. Это мир с неограниченной рождаемостью, которую уравновешивает крайне высокая смертность. Любая болезнь, любое неосторожное ранение приводят к одному - к смерти". Мне сразу показалось, что из этой идеи можно было вытянуть гораздо больше. Но автору виднее. Как сделал, так сделал. Вещь получилась. И есть задел на сиквел :))
dyadya_yasha

И мир шикарный придуман. И идея просматривается. А вот подобающего действия нет. В итоге графоманство.
Nag

Мир, с веками прививаемой страстью к саморазрушению. Мир,с тысячелетиями вытравливаемым и почти побежденным страхом смерти. Пугающе-непонятная концепция самой жизни как таковой. Мир во многом спорный, но именно интересный своей спорностью. К середине хочется оставить книгу, но продолжаешь читать через совсем непродолжительное время... что то притягивает, то ли в сюжете, то ли в персонажах, а скорее в самой конструкции мира,становится просто интересно - "А что из этого у автора получится? Что будет в концовке?"
Плюс - очень неплохой язык написания. Вердикт: Неординарно. Читать рекомендую. Оценка: Хорошо

Почему корабельщик понятно после прочтения половины книги. Муть страшнейшая. Мир не продуман. При таком течении 2-3 поколения -- здраствуйте шкуры и большая дубина. А тут прям расцвет науки 12ст12 про

Очень хорошая книга. В закладки. В вечную память:-)
Другой Никитин:-) Совсем другой. Более умный, более честный.
Одно только - Никитинский мир - мало имеет общего с нашей реальностью. Что в нашем мире параллелирует с миром "Корабельщика"? Цивилизация индейцев майя, Россия 18-20 годов прошлого века, да красные кхмеры...
Все эти цивилизации погибли под давлением внешнего мира в связи со своей отсталостью. Так что не верю я, что в данном мире могли возникнуть пароходы да станки. Максимум - телеги:-)
Но - читать однозначно.

Пока герр Тридцатов клянет меня за уничтожение его свободного времени, я все же скажу пару слов о книге.
Такого не было у меня с зимних вечеров с "Шрамом" Мьевилла. Без шуток, проработанность мира могу сравнить лишь с "новым странным" да с Олдями, но в отличие от последних здесь видение происходящего не подчинено канонам какого-либо жанра(хотя плюс это или минус в творчестве англохарьковчан - это сложный вопрос).
Итак, автор рассказывает о двадцати с лишним годах жизни обычного парня и его страны. Местами с физиологизмом, местами излишней рефлексией. Хотя грех судить человека за такое, если большую часть года вокруг зима, идет бесконечная война да еще и государственные устои весьма спорные с точки зрения нашего общества.
Христианство возносит как святых людей, перенесших тяжкие мучения. Здесь же данным мучениям не дают свершиться, стоит только получить травму, не позволяющую трудиться, как любой гвардеец освободит душу от бренного тела. И нет большего преступления против человечности, чем помешать душе отправиться на небо. Религия, конечно, не столь уж поразительна, если бы не одно но: на дворе аналог нашего ХIХ века.
Такой деструктивный культ вкупе с военными действиями сильно сокращают население страны. Чтобы уж совсем не обескровить нацию, высшей целью женщины объявляется скоростное деторождение. Кстати, забыл упомянуть одну важную вещь: средняя продолжительность жизни составляет около тридцати лет, что приводит к двенадцатилетнему возрасту инициации. Что поделать, жизнь такая...
Ну, Смерть с ним, чужие порядки. На фоне подобных явлений растет наш герой. Учится, работает, заводит семью. В общем-то, роман довольно бытовой, шаг за шагом показывающий становление личности. Из мальчика, бегающего за леденцами появляется сначала инженер-корабельщик, а потом и государственный муж. Пути, какими он пробивается, может, и не являются причиной для гордости, но жизнь есть жизнь. Лишь в сказках все бывает гладко.
Теперь о параллелях. Уж не знаю, что хотел высказать автор, но для меня очевидны аналогии с концом ХIХ-началом ХХ века. Разруха и подрывная деятельность врагов ведут все к семнадцатому. Только на феврале все встало - массы удалось успокоить хотя бы на пару лет. А в то же время технологический и культурный прогресс идут семимильными шагами, несмотря на общую архаику. Почти как алеуты, изобретающие самолет и пароход в то время, как их едят тлинкиты.
Исследование получилось прекрасное. Если верить автору, варварские, в целом, традиции могут не только сохраниться до индустриального общества, но и преуспеть. И всевозможные позывы к гуманизму и цивилизации не помогут. Традиция лишь поверхностно видоизменится, приспособившись к новым условиям.
Итого: роман вышел в рижском издательстве "Снежный ком". Спасибо Эрику Брегису за прекрасную книгу. Обложка, бумага и оформление на очень высоком уровне. Жаль, тираж очень низкий - 1000 штук, но один томик попал в мои жадные лапы. Доезжают до Москвы латвийские книги.
Роман очень советую к прочтению. Потому что это действительно произведение.
kobold_wizard

Выскажусь прямо тут, на память и в назидание бо.
Книга и вправду затягивает, и причин здесь лично мне видится несколько, как и рецензенту сверху (если я буду это печатать очень долго, и появится рецензент рецензии, то я про самого верхнего), но суть их несколько в другом.
Лично меня сразу подкупила ненаигранность мира. Дикий Культ смерти и земли вечного снега смотрятся на удивление органично. Из множества прочитанных за последнее время произведений худлита это - первое, которое по-настоящему не заставляет тебя верить в себя, и из-за этого ему и веришь.
Обилие притяжательных местоимения второго абзаца буду искупать относительной лаконичностью третьего, хотя и здесь не удается избегать ненужных, в общем-то, для восприятия слов. Произведение получилось бытовым. С проработанным бытом. И проработанным социумом.
И не даром - ведь у него и вправду мощные исторические прообразы. И не только начало, но и конец двадцатого века. И там, и там можно найти прообразы фигурантов повествования.
Плавно закругляясь, подведу итог, что книга к прочтению рекомендована. Настоятельно.
tridcatov

Изучил "Корабельщика" Олега Никитина. Аннотация гласит: "Здесь нет больниц и нет тюрем - они не нужны. Здесь не думают о старости - её нет. Здесь совершеннолетними становятся в 12 лет. Здесь всё, как у нас - почти как у нас, но в эпоху паровых машин. Но главное, здесь не боятся смерти... здесь Смерть боготворят...", а само произведение отнесено к жанру альтернативки.
Идея примерно такова: на Землю (или похожую на Землю планету) наступает оледенение. Причины оного неясны (вроде как неявно подразумевается что-то вроде ядерной зимы - по крайней мере, следы ранее существовавшей цивилизации всплывают), да и не в них суть. Имея 7-8 месяцев снега в году, цивилизация пытается выкрутиться за счет интенсивной смены поколений: как только достигаешь детородного возраста - тут же начинай плодиться как кролик, а подтянул детей до способности размножиться - пора в утиль, 30-летие - глубокая старость.
Для снижения демографического давления (ресурсов-то мало!) введены следующие рычаги. Во-первых, уничтожены здравоохранение и пенетициарная система: больных, нетрудоспособных и преступников просто убивают на месте как правоохранительные органы, так и рядовые граждане. Во-вторых, смерть возведена в культ, обещано перерождение в звёздочку, а там - тепло. В-третьих, войны, голодные и не очень бунты, да и просто полукриминализация низов от рождения успешно прореживают поголовье.
Главный герой, Максим, показан от "как начал себя помнить" до... Ну, не буду спойлерить. В основном, он плывёт по бурному течению жизни, но временами начинает "хотеть странного". Остальные персонажи показаны лишь штрихами, но весьма точно их характеризующими. Я бы сказал, что корни книги растут из "Пасынков вселенной" Хайнлайна - "Доброй еды!", да. Язык неплох, уровень жёсткости - в норме.
Что смутило? Ну, поехали:
- в первую очередь - постоянное "прыгание вперёд-назад" по ходу повествования: раздражает, я как-то к линейному времени привык, и ладно бы герой что-то вспоминал из "трудового пути", так нет же...;
- сама концепция общества, где у индивида отключены два базовых инстинкта: самосохранения и заботы о потомстве, - на мой взгляд, абсолютно нежизнеспособна;
- в условиях жуткого дефицита топлива (торф и дрова) трупы, коих немало, жгут специально обученные жрецы, причем есть даже некие передвижные крематории - не верю, практика инквизиции показывает, что для сожжения одного еретика надо два воза сухих дров;
- нельзя школьника с пятилетней программой (и не чета нашей - им еще и жрать надо, так что львиная часть времени уходит на поиски пропитания, а не на гранит науки) отправить на шестимесячную учёбу в технический вуз и получить на выходе инженера-кораблестроителя, который сходу построит пароход-броненосец;
- при отсутствии медицины непонятно, как обходится без эпидемий, возбудители которых переносятся что воздушно-капельным путём, что половым (нравы-то весьма вольные).
Несмотря на вышеперечисленные придирки, книга понравилась, в 7,5 из 10 оценю.
falcrum

Мда... какое мрачное и извращенное воображение. Написано неплохо, только чего ж они людишек направо и налево колбасят безо всякого толку. Брр...
Ну и детей жалко - хотя они там как кролики плодятся, сплошной промискуитет. Собственно, дети абсолютно бесконтрольные, шастают хрен знает где...
Это ж надо инстинкт самосохранения так подавить!! А продолжение должно быть - доплыли ж они до острова 30-летних стариков? :)
Я вот подумал, это небось не Земля, и тамошний год примерно полтора наших - это уже многое объясняет :)
Ведмедь

К середине книжки этих убиваемых как-то уже и не жалко. Ну, если они такие шизонутые, что сами себя не жалеют, то, может быть, им так и лучше.
В остальном ведь нормальная развивающаяся цивилизация. ЗЫ. Явно напрашивается продолжение.
У этого автора есть интересная книжка ("Это я, Эдик"). Альтернативкой это можно назвать с большой натяжкой. Запредельная чернуха, но от прочтения получил массу удовольствия. Наверное, такие книги тоже нужны.
ArmoryBlaid

Прочитал на выходных. М-да, резать детей - это всегда привлекает внимание читателей. Однако мир у Никитина нелогичен и самопротиворечив, т.е. имеем хоррор на стыке с фантастикой, а не чистопородную фантастику.
aspid_h

"Корабельщика" я оставил в самолете в кармане кресла. После нескольких пролистанных страниц. За такие сочинения в советской средней школе ставили самое большее тройку. За содержание и за грамотность. Как сейчас, не знаю. На сайте Снежного Кома можно, если есть желание, ознакомиться. Несколько перлов я сейчас освежил. Навскидку:
"Тот словно посерел и стал валиться набок, цепляясь за стену свободной рукой. Вторая продолжала стискивать кусок арматуры, будто та могла чем-нибудь помочь". "Он уже плохо владел собственным телом и не понимал, что это слабый организм пытается из последних сил отвратить гибель". "На лице у него выступила испарина, особенно заметная оттого, что оба лазутчика были вымазаны в пыли". "все свои любимые слова он произносил только с большой буквы". И это - то, что "работает", так сказать, само по себе, вне текста. Сам текст - отдельная неподражаемая песня, стилистический и логический кавардак, тихий ужас, достойный освидетельствования.
washer_ru

Идея вроде бы как хороша. Хороша своей оригинальностью, но непродумана до конца. Хочется вслед за Станиславским воскликнуть: "Не верю!". Ну не может такой мир дожить до века пара хотя бы. Его век - век дубины и канибализма.
bao

Очень необычный роман. Когда читаешь, возникает ощущение, что книга написана если не в начале столетия, то где-то в 19 веке. Необычный язык, стиль и сюжетообразующее допущение делают роман очень свежим, если не сказать новым веянием в русскоязычной фантастике.
KERDAN

Не так давно прочитал - очень на мой взгляд занимательная книга.
smoker

 

прочитал «Корабельщика» Никитина - шикарно.
tanz_sullamora

Порекомендовали зачитать «Корабельщика» Олега Никитина. Фиг его знает, мрачно шо песец. Бля, ужас, мрак и безнадёга. Бр-р-р-р! Читать во время депрессии не рекомендую, хотя на фоне книги любые жизненные обстоятельства кажутся просто раем земным.
Чайкин Евгений (StraNNicK)

Необычно и захватывающе. Позволяет взглянуть на окружающий мир с другой стороны. В мире этой книги, пожалуй, слишком стремятся к смерти, но в нашем воспринимают риск с каким то мистическим ужасом.

mmv-ru

 

На закуску - развернутый пасквиль В.Владимирского, не сумевшего забыть о личных мотивах при составлении сего "шедевра критики".
Олег Никитин - писатель из Екатеринбурга. А в Екатеринбурге, как известно, до недавнего времени обитал Владислав Петрович Крапивин, мэтр советской детской литературы, лауреат «Аэлиты» и множества других литературных наград, фантазер и гуманист. Живя в этом городе и сочиняя фантастику, невозможно избежать влияния классика - даже если пытаешься работать в совершенно ином ключе. 
Действие романа Олега Никитина «Корабельщик» происходит в мире, удручающе бедном ресурсами. Холодная, негостеприимная планета скудно одаривает своих детей. Поэтому отношение к человеческой жизни тут, прямо скажем, наплевательское. Сломал ногу - смерть, получил рану - смерть, ударился головой - опять-таки смерть... Само собой разумеется, что средняя продолжительность жизни в этом мире минимальна. Только-только успеваешь жениться, нарожать детей - а тебя уже волокут в крематорий. Человек, доживший до тридцати, считается тут глубоким стариком. Кроме того, здесь бушуют истребительные войны, уносящие множество человеческих жизней. Подростки четырнадцати-пятнадцати лет недрогнувшей рукой проламывают друг другу головы, протыкают животы острыми металлическими прутами, сбрасывают с крыш... И не только смертельных врагов, но и друзей, соседей, товарищей по школе. Это мир молодых, мир жестоких, мир безразличных, хотя Олег Никитин и пытается доказать обратное, «Корабельщик» отчасти напоминает «Рыцарей Сорока Островов» Сергея Лукьяненко: писатель так же пытается убедить нас, что в определенных условиях подростки легко могут убивать друг друга, почти не испытывая душевных терзаний. Хотя книга Никитина написана, на первый взгляд, и не в порядке прямой дискуссии с Владиславом Крапивиным.
К сожалению, автору, придумавшему довольно любопытную «фишку», не хватает чисто литературного мастерства, чтобы убедительно описать людей, обладающих совершенно нечеловеческой психологией. Для того, чтобы отключить мощнейший механизм самосохранения, одних указов мало, тут нужны средства помощнее. Но если вынуть один кирпичик из фундамента, все здание рухнет, и получится такой монстр, рядом с которым Чужой из одноименного фильма покажется милой домашней зверюшкой. Какие тут Королевства, какая аристократия, какие броненосцы? Между тем, Никитин пытается вполне традиционными методами вызвать у читателей сочувствие к главному герою книги, гениальному корабельщику Максиму, продемонстрировать его человечность, способность к состраданию. Однако персонаж, вяло реагирующий на смерть друзей, близких и любимых, теплых чувств не вызывает по определению. Кроме того, текст безбожно затянут: одной идеи хватило бы на небольшую повесть, но для романа объемом четыреста страниц требуются дополнительный двигатель сюжета - интрига, загадка... А с этим у екатеринбургского писателя, увы, не ахти. К финалу выясняется, правда, что на планете существует материк, обитатели которого живут не по двадцать, а по сто лет, но это настолько вымученная тайна, автор подводит к ее раскрытию так нестерпимо долго, что успеваешь сто раз перегореть, прежде чем доберешься до этих страниц. Однако все это, конечно, меркнет на фоне психологической недостоверности. Недаром классик утверждал, что выдумать можно что угодно, кроме человеческой психологии...

Высказаться по поводу романа можно тут или в комментарии к этому обзору.